Т.А. Тухватуллин, кандидат юридических наук, ведущий эксперт Научно-учебного центра противодействия коррупции Института права и национальной безопасности РАНХиГС при Президенте Российской Федерации, начальник отдела правового обеспечения Управления комплаенса автономной некоммерческой организации «Московская дирекция транспортного обслуживания».
С.Н. Манухин, начальник отдела методического обеспечения Управления комплаенса автономной некоммерческой организации «Московская дирекция транспортного обслуживания».
Борьбе с коррупцией в самодостаточных политико-экономических системах традиционно уделяется первостепенное внимание, и Россия в этом плане не является исключением. Ключевая роль нормативно-правового базиса отведена Федеральному закону от 25.12.2008 № 273-ФЗ «О противодействии коррупции», положения которого совершенствуются по мере выявления новых угроз и способов их искоренения.
Антикоррупционная деятельность ведется в России на системной плановой основе. Определяющие направления практической деятельности по противодействию коррупционным проявлениям закреплены в Национальном плане противодействия коррупции на 2021 – 2024 годы. Государственные органы всех уровней, органы местного самоуправления и иные участники, в том числе представители гражданского общества обеспечивают реализацию запланированных мероприятий.
Консолидация столь внушительных усилий на общегосударственном уровне должна способствовать улучшению состояния законности в рассматриваемой сфере, снижению уровня коррупционных правонарушений и преступлений. Однако государственная правовая статистика, к сожалению, свидетельствует об обратном – число зарегистрированных преступлений, предусмотренных статьями 290 (получение взятки), 291 (дача взятки) Уголовного кодекса Российской Федерации (далее – УК РФ), последние пять лет имеет тенденцию уверенного роста (2017 г. – 5460; 2018 г. – 6111; 2019 г. – 7162; 2020 г. – 7823; 2021 г. – 9519; 5 мес. 2022 г. – 6497 преступлений).
Правовая природа коррупционных преступлений обусловлена особым статусом субъектов преступной деятельности. Преступления коррупционной направленности совершаются с незаконным использованием субъектом своих должностных или служебных полномочий. Специфичность субъекта коррупционного преступления и особенность совершаемых им преступных действий отражается на процессе сбора доказательственной базы и, непосредственно, процессе доказывания в рамках судебного следствия.
Данный вывод вытекает из ряда критериев (признаков), наличие которых является обязательным для квалификации анализируемого преступления в качестве коррупционного. К ним относятся:
наличие субъектов уголовно наказуемого деяния, к которым относятся должностные лица, указанные в примечаниях к статье 285 УК РФ, а также руководители коммерческих и некоммерческих организаций, указанные в примечаниях к статье 201 УК РФ, действующие от имени юридического лица;
связь противоправного деяния со служебным положением субъекта, выраженном в отступлении от его прямых обязанностей;
наличие у субъекта корыстного мотива;
совершение преступления только с прямым умыслом.
При рассмотрении в суде уголовных дел коррупционной направленности основной риск содержится в процессе. В этой связи представляется возможным выделить как минимум три проблемы, возникающие на стадии предварительного расследования преступления и способные “усложнить” работу государственного обвинения на стадии судебного следствия:
проблема неполноты доказательственной базы;
проблема получения доказательств с нарушением процессуального законодательства;
проблема множественной квалификации деяния в обвинительном заключении (включение в обвинительное заключение нескольких составов с целью возможного «маневра» для переквалификации на стадии судебного следствия).
Остановимся на каждой из них подробнее.
Первая проблема – недостаточность доказательственной базы, является прямым следствием сложностей процесса доказывания по делам коррупционной направленности в суде.
Так, в уголовных делах о коррупционных преступлениях в сфере государственных закупок это может выражаться, в частности, в отсутствии конкретики в выводах, изложенных в постановлении о привлечении лица в качестве обвиняемого: с одной стороны орган предварительного следствия констатирует лишь ряд фактических обстоятельств в части того, что подозреваемый (обвиняемый) занимает ту или иную должность, а с другой органом предварительного следствия могут игнорироваться очевидные обстоятельства, в том числе отсутствие реальных полномочий, благодаря которым подозреваемый (обвиняемый) якобы осуществил преступные действия (бездействие), направленные на обеспечение интересов предполагаемого взяткодателя либо лоббирование в каком-либо виде интересов последнего. Зачастую органами предварительного следствия игнорируется необходимость описания того, в чем конкретно выражалось, например, лоббирование интересов предполагаемого взяткодателя, общее покровительство или попустительство по службе.
Именно поэтому большую роль играет сбор доказательств в виде документов, содержащих подтверждение конкретных действий (бездействия) должностного лица в пользу взяткодателя.
Далее названные действия (бездействие) должны быть соотнесены с должностными полномочиями, которыми наделен субъект преступления. Данный аспект несет в себе принципиальную важность, поскольку призван отграничить коррупционные действия от мошеннических. Отсутствие четкой доказательственной базы, свидетельствующей о наличии у обвиняемого полномочий на совершенные незаконные действия, автоматически влечет за собой переквалификацию содеянного с получения взятки на мошенничество.
Установление должностных обязанностей лица действительно является одной из острых проблем доказывания по данной категории дел. К примеру, при расследовании дела в отношении заместителя главы муниципального образования следователь сталкивается с тем, что данный заместитель действительно имеет властные полномочия, которые использует в своих интересах. Однако у данного чиновника нет никаких должностных инструкций, нигде не прописаны его полномочия. Указанные обстоятельства фактически исключают вменение данному лицу коррупционного состава преступления.
Отдельного внимания при рассмотрении проблемы достаточности собранных доказательств заслуживает вопрос правильного применения отдельных из них, в особенности полученных с привлечением экспертов.
К таковым следует отнести в числе прочего судебные бухгалтерские экспертизы, назначаемые и проводимые с целью разрешения вопросов диагностического характера, подразделяемых в зависимости от решаемых задач на несколько групп:
выявление учетных несоответствий, их величины, механизма их образования, его влияния на показатели финансово-хозяйственной деятельности, отклонений от правил ведения учета и отчетности;
установление обстоятельств, связанных с отражением в бухгалтерских документах операций приема, хранения, реализации товарно-материальных ценностей, поступления и расходования денежных средств;
определение соответствия порядка учета требованиям специальных правил, обстоятельств, затрудняющих объективное ведение бухгалтерской отчетности.
Применение следователем результатов бухгалтерских экспертиз обуславливает успешность расследования конкретному дела, однако при получении заключения эксперта-бухгалтера следователь может столкнуться с определенными трудностями. На практике бывают случаи, когда заключение приобщается к материалам дела, но не анализируется, в том числе с точки зрения наличия либо отсутствия возможно новой доказательственной информации.
В этой связи с целью дачи полной и надлежащей оценки заключению эксперта целесообразно производить его допрос, в ходе которого могут быть получены требуемые для такой оценки уточнения и пояснения.
Другая проблема заключается в получении доказательств в рамках предварительного расследования по делу с нарушением требований уголовно-процессуального закона, что в рамках судебного разбирательства по инициативе стороны защиты может повлечь их исключение из доказательственной базы стороны обвинения.
Императив обязательности соблюдения процессуальных норм при формировании доказательственной базы прямо закреплен в части 2 статьи 50 Конституции Российской Федерации, которая запрещает при осуществлении правосудия использовать доказательства, полученные с нарушением федерального закона.
Пленум Верховного Суда Российской Федерации (пункт 16 постановления от 31.10.1995 № 8 «О некоторых вопросах применения судами Конституции Российской Федерации при осуществлении правосудия») обратил внимание судов на необходимость выполнения вышеуказанного конституционного положения, а также выполнения требований статьи 75 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации (далее – УПК РФ), в силу которой доказательства, полученные с нарушением уголовно-процессуального законодательства, не имеют юридической силы и не могут быть положены в основу обвинения.
Таким образом, всю совокупность доказательств, при сборе которых были допущены нарушения закона, в том числе его процессуальных норм, на стадии судебного следствия ожидает участь признания недопустимыми, следовательно, они не могут являться основанием для вынесения в отношении подсудимого лица обвинительного приговора и, соответственно, признания его виновным в совершении преступления.
К сожалению, на практике такие случаи далеко не единичны, и подобные «недоработки» следователя в случае их «недосмотра» прокурором на стадии надзора при расследовании уголовного дела, утверждения обвинительного заключения и направления его в суд могут стать серьезным препятствием для дальнейшего отправления правосудия.
Основная масса уголовных дел коррупционной направленности возбуждается по результатам оперативно-розыскных мероприятий. Главная задача следователя на первоначальном этапе поступления к нему таких материалов – оценить имеющуюся оперативную информацию, проверив, в первую очередь, законность проведенных мероприятий с точки зрения требований Федерального закона от 12.08.1995 № 144-ФЗ «Об оперативно-розыскной деятельности». На практике зачастую при рассмотрении уголовного дела по существу стороной защиты заявляются ходатайства о признании доказательств, полученных в ходе оперативно-розыскных мероприятий, незаконными и недопустимыми.
Аналогичным образом строится и процесс сбора доказательств непосредственно на стадии предварительного расследования, существенно осложняемый возможными попытками уничтожения улик изобличаемыми в преступной деятельности лицами. Потому это, нередко требует проведения значительного объема следственных действий в сжатые сроки, что может негативно отразиться на качестве их проведения и задача следователя – не допустить подобных ситуаций.
Так, изымаемая для проведения бухгалтерской экспертизы информация нередко содержится на компьютерных носителях, в таких программах как, например, «1С. Бухгалтерия». При производстве выемки необходимо учитывать, что из смысла части 2 статьи 164.1 УПК РФ при изъятии любых информационных носителей следует обеспечить участие специалиста. В случае, если специалист участвовать не будет, а изымет компьютер или содержащийся в нем жесткий диск оперативный сотрудник или следователь, в последующем сторона защиты может ходатайствовать о том, что добытые сведения получены следствием с нарушением закона, что будет служить основанием для признания доказательства недопустимым. Однако будет справедливым отметить, что суды не всегда встают в подобных ситуациях на сторону защиты. Свердловским районным судом г. Иркутска, к примеру, было отклонено ходатайство защиты о признании результатов проведенных в ходе расследования обысков недопустимыми доказательствами в связи с тем, что изъятие производилось без вмешательства в технические устройства, без снятия какой-либо содержащейся в них информации, поэтому и участия специалиста для изъятия технических устройств как предметов не требовалось. Дальнейший осмотр изъятых технических устройств производился с участием специалиста. Судебная коллегия по уголовным делам Иркутского областного суда, согласившись с решением суда первой инстанции, сослалась на отсутствие в жалобе защиты доводов относительно влияния неучастия в проведенных обысках специалиста по эксплуатации компьютеров и электронных носителей информации на их результаты. Таким образом, не всегда формальное нарушение требований части 2 статьи 164.1 УПК РФ является юридическим основанием для признания доказательства недопустимым.
Вместе с тем судебная практика нередко демонстрирует значительно меньшую благосклонность в вопросе оценки собранных доказательств на предмет их допустимости.
Рассматривая проблему нарушения процессуального законодательства в процессе формирования доказательной базы, отдельно следует остановиться на нарушениях норм процессуального права, касающихся непосредственно судебного следствия.
Определением Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации от 10.08.2021 № 19-УД21-16-К5 отменен постановленный обвинительный приговор за совершение преступления, предусмотренного частью 6 статьи 290 УК РФ, законность которого подтверждена в апелляционном и кассационном порядке.
Основанием отмены явилось нарушение требований части 2 статьи 61 УПК РФ, согласно которой судья не может участвовать в производстве по уголовному делу, если имеются обстоятельства, дающие основания полагать, что он лично, прямо или косвенно, заинтересован в исходе данного уголовного дела. Такая заинтересованность может являться, в частности, следствием того, что судья является близким родственником любого из участников производства по данному делу (пункт 3 части 1 статьи 63 УПК РФ).
Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации установила факт вхождения в состав суда апелляционной инстанции судьи, сын которого, являясь прокурором отдела по надзору за исполнением законодательства о противодействии коррупции прокуратуры Ставропольского края, участвовал в досудебном производстве по данному уголовному делу.
Таким образом, в данном деле гарантии объективности и непредвзятости суда апелляционной инстанции были нарушены в силу наличия обстоятельств, дающих основание полагать, что судья косвенно мог быть заинтересован в “благополучном” исходе уголовного дела о преступлении коррупционной направленности.
Последняя обозначенная нами проблема – множественность квалификации деяния в обвинительном заключении в определенной степени порождена реальными условиями осуществления правоохранительной деятельности. Доля оправдательных приговоров находится практически на уровне статистической погрешности, в связи с чем каждый факт вынесения оправдательного приговора рассматривается как «брак в работе». По этой причине участники уголовного процесса со стороны обвинения с целью снижения вероятности вынесения подобных судебных решений составляют обвинительное заключение как говорится «с запасом», чтобы в дальнейшем на стадии судебного следствия оставалась возможность для «маневра» посредством изменения квалификации содеянного или объема предъявленного подсудимому обвинения.
В случае с коррупционными преступлениями в качестве так называемых «запасных» используются составы, исключающие фактор коррупционности, например, статья 293 (халатность) УК РФ, на которую чаще всего переквалифицируются действия со статей 285 (злоупотребление должностными полномочиями) УК РФ, 286 (превышение должностных полномочий) УК РФ при возникновении объективных сложностей в доказывании прямого умысла и (или) корыстной заинтересованности субъекта преступления.
Следует иметь в виду существенную разницу в тяжести приведенных составов и, соответственно, сроках давности привлечения к уголовной ответственности. Зачастую переквалификация деяний подсудимого на стадии судебного следствия со статей 285 УК РФ или 286 УК РФ на статью 293 УК РФ влечет за собой прекращение уголовного преследования в связи с истечением сроков давности. Безусловно, указанное основание прекращения не относится к числу реабилитирующих, однако не влечет для обвиняемого лица назначения наказания, а также возникновения судимости за совершение преступления коррупционной направленности.
В завершении отметим, что процесс выявления преступлений коррупционной направленности и их расследования несет в себе множество сложностей и не отличается «простотой». Добиться положительного результата в борьбе с коррупционной преступностью возможно лишь при условии четкой реализации всеми участниками уголовного процесса делегированных им полномочий: сотрудниками оперативных подразделений при документировании фактов преступной деятельности, следователями в ходе проведения предварительного расследования, прокурорами в рамках надзора за исполнением уголовного и уголовно-процессуального законодательства, утверждении обвинительного заключения и направлении уголовного дела в суд. Отдельно выделим государственных обвинителей, от квалификации, умения и мастерства которых зависит достижение конечного результата непосредственно на стадии судебного следствия, а также в ходе последующей проверки законности вынесенного судом постановления.
